20 сентября прах Василия Михайловича Пескова развеют над Воронежем
Василий Михайлович Песков умер 12 августа 2013 года в больнице в Москве. 15 августа 2013 года с ним прощались в Траурном зале Первой медицинской академии. В этот же день его кремировали на Хованском кладбище... Областная типография предлагает вниманию читателей очерк писателя Михаила Федорова «Поэт Природы».
Поэт Природы
Его обожали дети, им восторгались школьники, ценили коллеги, он был очень скромным и доступным человеком, влюбленным в свою Родину. Его звали Василий Песков. Он был успешным человеком, известной личностью в газетном, телевизионном и научном мирах. И вот Василия Михайловича не стало…
В предобеденное затишье на Пироговке не видно скопления людей. Идет от метро «Фрунзенская» пожилая женщина с букетом багряных роз и спрашивает:
– Где тут траурный зал Первой медицинской академии?
Ей показывают.
Выворачивает из переулка старичок, опираясь на палочку. Быстро шагает по узкому тротуару подтянутый седовласый мужчина с портфелем. Он похож на только что закончившего лекцию профессора. Спешит по другим неотложным делам. По противоположной стороне улицы с белыми хризантемами идет молодая женщина, видимо недавняя аспирантка. Они следуют на Руссолимо, 12. Вот в глубине улицы у ворот вырисовались машины с антеннами на крыше и надписями телекомпаний. А за воротами в широком, заполненном людьми дворике, снуют операторы с камерами. Журналисты с болванками микрофонов берут интервью. Дворик оградила высоченная краснокирпичная стена. В стене виден огромный, как ход в пещеру, вход в Траурный зал. Там на постаменте в тусклом свете обливается скорбной мелодией играющий лаком гроб. С фотопортрета у изголовья гроба смотрит человек с прицеливающимся к съемке взглядом. Он даже фотоаппарат еще не до конца поднял, очарованный пойманным моментом. Это Василий Песков.
Он как на фотоохоте. Прост. В рубашке. В кепке. В зал вносят венки. Они обступают гроб, словно отгораживая его от обдающих холодом кафельных стен. На еловых ветках ленты с надписями «От Союза журналистов», «От «Российской газеты»», «От географического общества», «От журналистов «вечерки»»… Вот внесли и почти при входе поставили венок с лентой «от землячества…» Пробежал слушок: «Ждут Шойгу». Министра обороны. Венок «От министра обороны» стоял в углу самым первым. Ждали министра. Пронесли венок и поставили в голове гроба: «От Президента России…» Министра не дождались. К стульям у гроба прошли и сели две пожилые женщины – сестры усопшего Евгения Михайловна Глаголева и Надежда Михайловна Сожигаева. Рядом около них стал подтянутый моложавый брюнет Дмитрий Анатольевич Песков – внук Василия Михайловича. В зальчик хлынули операторы. Спешно устанавливали камеры. А в проходе кто-то обратился к собравшимся: просил входить прощаться небольшими группами. Слишком малым оказался зал. Толчея была не нужна. Сказал, что траурный митинг состоится на Хованском кладбище, куда гроб с телом повезут из Траурного зала. Люди потекли вереницей. Среди седых, юных, видны узнаваемые лица. К гробу подступил бородач в очках, тоже очень скромно одетый, которого знают в стране – Артур Чилингаров. Когда-то с ним Василий Песков совершил и путешествие на Северный полюс. Склонил голову и положил руку на гроб бывший глава Думы Геннадий Селезнев.
Люди шли. Кто клал цветы к гробу и стоял. Кто крестился. А некоторые припадали головой к крышке. Ее почему-то не открывали. Как пояснила одна из организаторов церемонии: «Слишком долго пролежал…» Видимо боялись снимать крышку, чтобы все увидели измененное временем лицо. Люди отходили от гроба, кто-то подходил к внуку и что-то говорил, кто наклонялся к сестрам и тоже говорил. Гроб обрастал букетами роз, гвоздит, хризантем… Вот к гробу подошла старенькая женщина в чепчике и долго устраивала свои шесть маленьких розочек. Видно было, что она купила их на свою скудную пенсию. Потом подошла к внуку и что-то со слезами на глазах говорила и говорила. От света фонарей стало жарко и душно, но думалось вовсе иное: что лежащему в гробу Василию Михайловичу тепло. Это тепло, подогретое теплом пришедших. Вот зашли три старичка, и стали у гроба, как солдаты. Невольно подумалось: почетный караул! Караул бывалых солдат-путешественников, коллег Василия Пескова, казался торжественнее караула нынешних солдат. От старичков веяло эпохой. Стала у гроба женщина и что-то словно доказывала лежащему:
– Жизнь продолжается… – говорили ее губы. – Продолжается…
А молодая женщина вдруг прижалась лицом к крышке и проехала по ней щекой. Она плакала. Можно было поразиться, насколько разными по возрасту, по положению, по национальности были пришедшие. Видно было кто-то из северных народностей. Кто-то с Кавказа. Кто-то из Азии. А люди шли и шли. Поток не прекращался. Словно со всех уголков столицы стекались, спешили с только что прибывающих на московские вокзалы поездов. Те, кто не позволил себе не проститься. Вот стал у гроба заросший, может и живущий на последние гроши, брюнет, долго смотрел, вперившись в гроб, а потом медленно-медленно отошел. Становились люди все больше скромно и просто одетые. Порой заросшие. С шевелюрами. По ним видно было, что это друзья Василия Пескова, которые исходили сотни километров дорог и жили, отдавая всего себя избранному делу. Среди них мог оказаться и академик, и редактор ведущей газеты, и путешественник, облазивший горы Памира, и простой учитель из глубинки, несший любовь к природе, рожденную Василием Песковым. Но почему-то не было руководства писательской организации. Даже венка от них. Не было министров, их замов, которым по долгу стоило проститься с земляком. А возложившая венок от воронежского землячества подтянутая дама быстро удалилась. Журналисты растекались. Меньше камер оставалось в зале. Но люди шли. Шли еще десять минут. Потом еще двадцать минут. Еще час. Словно не хотели терять то, что должно с ними расстаться. Что уходило вместе с этим человеком. В глазах многих стояла мольба:
– Не уходи… Подожди…
А один крепыш с бородкой тихо, но почему-то вдруг слышно (от слабости стонущего звучания мелодии) сказал:
– Вася, ты мой друг, – и как сам улыбнулся, думая, что и тот ему улыбнется в ответ.
Может у кого-то из организаторов истекало терпение, они подгоняли:
– Надо на кремацию успеть…
А им перечили все новые и новые приходящие люди. Гроб оброс цветами. Их некуда было класть. Их удавливали, чтобы они не упали. В воздухе носился вопрос: А с кем мы останемся? Кто заменит Василия Пескова? И казалось, что в этом зальчике чего-то не хватало. Вдруг все словно поняли – не хватает воздуха, неба, птиц Василия Пескова. И процессия переместилась во двор. Сначала внук вынес портрет деда. За ним молодые парни в черном понесли обливавшийся шоколадным блеском гроб. Люди окружили своего героя. Катафалк выехал из ворот. За ним тронулся заполненный людьми автобус. В нем ехали те, кто считал своим долгом проводить Пескова до конца. Когда добрались до Хованского кладбища, в огромно дворе стояло уже несколько черных катафалков. Хотя и пришлось занять очередь, но все терпеливо ждали. Они даже не то что ждали, а как бы им спокойнее становилось, что Василий Песков еще с ними. Но вот ворота зала церемоний распахнулись, гроб поставили на коляску и закатили в зал. С высоченного потолка, как огромные черные слезы, свисали фонари. Из них истекал тусклый свет. На поставке устроили гроб. Появился в золотистой одежде батюшка и запел полетным голосом:
– Давайте проводим в последний путь Ва-си-ли-я….
Сестры и внук стали по одну сторону гроба, по другую – все остальные. На метр высоты возвысились на столике цветы.
– Упокой Господи душу усопшего раба твоего…
Тихая, пронзительная музыка от щипения свечей как бы трепетала.
– Молимся богопредставленного Василия…
Все отводили глаза от длиннющего стола с катками, который тянулся от гроба к черному зеву в стене.
– Сотвори вечную па-мя-ать, – потянул батюшка.
Зазвучали прощальные слова. Говорил главный редактор «Комсомолки» Владимир Николаевич Сунгоркин:
– Василий Михайлович товарищ нам… Он лучше всех нас… Он открывал для миллионов людей окно в природу…. Сейчас, когда он ушел от нас, мы понесли невосполнимую утрату… Но могу сказать, что каждую неделю мы будем печатать его материалы, которые выходили и двадцать, и тридцать лет назад. Они сейчас даже более актуальны… Вечная память и огромная ему благодарность…
Главный редактор журнала «Муравейник» Николай Старченко:
– С Василием Михайловичем давно знаком… Я не вспомню ни одного ненастного дня, когда мы вместе с ним ездили, путешествовали… Россия потеряла своего великого сына… Этого сына мы знаем по передаче «В мире животных»… Этот сын скромный…Честный… Россия таких людей не забудет… Во всей стране, в небольших городах его знают… Яркого, искреннего человека… Мне он рассказывал о своих родителях… Здесь его две сестры, внук… Многие теперь ощущают эту потерю… Он был, как боец, до последнего дня…Память его сохраним…
Профессор Московского педагогического университета:
– Мне выпала честь дружить с ним сорок лет… Мы вместе готовили передачи… Такой человек, как Василий Михайлович – это редкость… Это самородок… И счастье тех людей которые с такими самородками общаются… Я собираю вырезки из «Комсомольской правды» всех его статей…И одна из последних, смотрите как он ее назвал: «Все его любят». Василий Михайлович – это символ. Дорогой Василий, пусть тебе будет светло…
Журналистка:
– Мы вместе проработали в «комсомолке»… Он патриот…. Он писатель… Цельный человек… Он предан, как мужчина… Он свой принцип распространял на газету… Очень больно, что он скончался… Земля ему пухом…
Вышла бабуля, которая пришла с шестью розочками, а теперь говорила:
– Я простой учитель… Василий Михайлович считал обязанностью после каждой поездки прийти и рассказать… Приходил к моим школьникам… Он дружил с детьми… А собиралось много-много. И он приехал с Северного полюса, и спросил: «А как вы думаете, что я хотел Вам привезти?» Кто-то сказал: «Снег». Кто-то: «Лед». Он сказал: «Я бы и хотел, но ведь растает». И рассказал, что главное бедствие там: это пожар. Потому что там такая температура, что горит все. И: «А я вам привез камень. Нам геологи принесли целый мешок камней»… И вот скоро первое сентября… Школьники придут, а Василия Михайловича нет…
Друг Пескова:
– Вася, спасибо тебе… Будем помнить и любить…
Автор этих строк:
– Он был Оберегом природы… И всего живого…
Все замерли. Гроб столкнули на катки. Он медленно поехал. Кто-то старался дотронуться в последний раз до крышки. Кто-то, может, и задержать. А профессор подскочил и после его прикосновения гроб ушел в черную нишу. Застыл в темноте. И у многих рвалось: «Подожди. Вернись. Встань. Живи». Но двинулась створка сбоку, которая скрыла проем на ¼, потом на ½. Неистово хотелось ее остановить. Но скрыла на ¾. Остался виден краешек облившейся как влагой крышки. И вот и крышку скрыло. Еще можно заглянуть в щель в темноту. Но гроб скрыло. Створка закрыла проем. Все вздыхали. Вытирали глаза. Выходили из зала. Не решаясь оглянуться на черную решетку, за которой, может, уже взлетали языки пламени. Автобус выехал из ворот Хованского кладбища. Оживились разговоры. Еще кто-то говорил недоговоренное. Не высказанное. Но горя чувствовалось меньше. Кому-то уже надо было на лекцию к студентам. Кому-то в библиотеку писать отзыв на диссертацию. Кому-то в редакцию готовить материал. Кому-то в лабораторию обрабатывать результаты исследований. Кому-то в детский садик за внуками. Жизнь продолжалась. Вскоре появились сообщения, что следует назвать морское судно именем Василия Пескова. Учредить литературную премию. Поставить памятник… Хотелось, чтобы не заглохли эти начинания…
Страна теряла своих Героев. Терял Воронеж. И невольно вспоминались слова Егора Исаева о памяти – босой женщине… Внук Василия Пескова Дмитрий Анатольевич сказал, что 19 сентября 2013 года заберет прах деда из крематория и на 40 дней 20 сентября прах Василия Михайловича развеют над Воронежем.
Михаил Федоров.
17 августа 2013 года.
На втором снимке: слева - сестра Евгения Михайловна Глаголева, в центре - сестра Надежда Михайловна Сожигаева, справа - внук Дмитрий Анатольевич.
Фото Михаила Фёдорова.
