В 2014 году исполняется 55 лет со дня рождения писателя Вячеслава Дёгтева
Анатолий Хабаров. ДУША ЕГО ЧИСТА
В 2014 году исполняется 55 лет со дня рождения безвременно ушедшего от нас талантливого воронежского писателя Вячеслава Дёгтева и 40 лет с начала его творческой деятельности. Без сомнения, автор вошёл в историю русской литературы конца ХХ - начала ХХI веков и уже при жизни стал узнаваемым лицом Воронежского края. Сегодня, когда в России объявлен Год культуры, нам, землякам и почитателям творчества Дёгтева, нужно постараться не только сохранить память о нем, но и достойно передать её детям и внукам. Хорошо бы установить памятную Доску на доме, где писатель жил последние годы, издать полное собрание сочинений, провести научную конференцию и школьные уроки, посвященные его творчеству, опубликовать о нём воспоминания. Средства на такое увековечение памяти потребуются небольшие, для Воронежа – капля в море. А на душе у каждого из нас станет чище и спокойнее от исполненного долга.
Энергетика поражала
Последний раз мы виделись с ним 17 сентября 2004 года, на моём 50-летии. Вячеслав пришел с опозданием. Вручил свои книги, вышедшие недавно. Рассказал, что у него всё хорошо, материально жить стал лучше. Но со своими женщинами до конца пока не разобрался. В творчестве, как он выразился, его«попёрло». Похвалился одной из последних наград: именной шашкой. Поделился планами по созданию Центрально-Чернозёмного отделения союза писателей России. В очередной раз пригласил в гости на свой фирменный плов.
Затем он больше общался с гостями, чем со мной. Открытое русское улыбающееся лицо с небольшой бородкой-подковой и жесткими, «воинственно торчащими» усами. Густые волосы не закрывали высокий лоб; серые глаза искрились, отражая его хорошее настроение, и будто бы заглядывали к тебе в душу. Он поправился. Изменился стиль одежды, стал более презентабельным. Ему нравилось внимание окружающих. Пил красное вино. Как всегда, много говорил, улыбался. Ушёл по-английски…
Через семь месяцев, прощаясь с ним в Доме офицеров, не узнал его. В дорогом гробу лежал незнакомый мне человек: жёлтый, худой, с заострившимся носом. Будто перед смертью он долго и безнадёжно болел. Не знаю почему, но меня и до сей поры не покидает тоскливо-щемящая боль, прострелившая тогда сердце, что ему помогли уйти в мир иной. Вячеслав себя берег. Бросил курить, выпивал крайне редко и умеренно, вёл здоровый образ жизни.
Познакомились мы с ним в начале 1992-го. Ему шёл 33-й год.Он принёс свои произведения в редакцию газеты «Левый берег», издаваемой нашим предприятием. 30 марта в ней был впервые опубликован его рассказ «Слепцы и поводыри». Тогда и был создан для него в структуре предприятия издательский отдел. Подготовленная им к печати книга С. Мамонтова («Походы и кони», о которой он отзывался как о втором «Тихом Доне»), отражающая события Гражданской войны из противоположных окопов. До сей поры хранится у меня со всеми картами и рисунками. Параллельно он занимался её рекламой. Письма с желанием приобрести её приходили со всей России, что радовало Вячеслава.
Однажды, подходя к офису, увидел взволнованного Вячеслава. Он рассказал, что пять минут назад за личное оскорбление ударил одного из наших сотрудников.
- У тебя есть к нему претензии?
- Нет! Я удовлетворён!
- Хорошо, я поговорю с ним. Подобного он делать не будет. Но и тебя убедительно прошу впредь руки не распускать. Ответ должен быть адекватным.
После разговора с потерпевшим конфликт был улажен. С этого момента начал вглядываться в Вячеслава, стараясь понять его суть.
Как-то два Славы – Дёгтев и Иванов – засиделись у последнего допоздна в его съёмной квартире на втором этаже по Ленинскому проспекту, 6/2. На первом располагалась наша газета, редактором которой и был С. Иванов. На следующий день Святослав мне рассказывает: «Легли поздно, в четыре утра просыпаюсь, а Дёгтев уже пишет»…
Спустя год Вячеслав перешел на другую работу. Но наше общение продолжалось. Он приезжал ко мне в офис, дарил свои книги с автографом – за время нашего знакомства тринадцать. Пили чай, обсуждали его рассказы, говорили о творчестве, личной жизни. И каждый раз меня поражала его энергетика: слова не даст вставить! Поток сознания был бурным, темперамент, буквально захлёстывал его. Мысли опережали язык, слова вылетали так быстро, что порой проглатывались окончания. Жестикуляция тоже впечатляла. Глаза горели. При этом его проблемы всегда были главными. «Нет, ты подожди, подожди!» - останавливал он меня. Даже на одно моё слово-возражение из Вячеслава вырывался такой страстный поток доказательств собственной правоты, что в ответ оставалось только улыбаться. Всё было решено, ему хотелось оттолкнуться от обратного. Когда же я успевал вставить весомый аргумент «против», он задумывался и менял тему разговора.
Не раз при общении с Вячеславом мне вспоминалась древнеримская поговорка: желающих боги ведут, не желающих тащат. Вячеслава не просто вели, они его гнали безостановочно, без передыха. Он был как стремительное«копьё летящее», пущенное в четко обозначенную цель яростно и неудержимо. В середине девяностых он рассказал мне сюжет и идею рассказа «Бомж». Идея понравилась: бескорыстие героя, простившегося с мечтой - отдал все деньги, что собрал на покупку домика, больному человеку, - награждается свыше. Герой становится по-настоящему счастливым и даже святым. Посоветовал Вячеславу при всей натянутости концовки рассказа следовать этому завету в своей жизни.
Как-то раз с одним из моих сотоварищей по бане, Александром Тулиновым, разговор зашёл о В. Дёгтеве. Он вспоминал о нём как о человеке целеустремлённом и творческом.
- Вместе с Вячеславом в середине восьмидесятых прошлого века мы работали в СВПЧ-2 при управлении пожарной охраны Воронежской области. Сюда он пришёл после окончания аэроклуба, где ему было присвоено звание младшего лейтенанта, но служить дальше он не захотел. Стать писателем - было его главной целью. Творчество и учёба в литинституте требовали свободное время. Мы дежурили сутки через трое. Помню, как он настойчиво добивался должности и офицерского звания: упорно писал письма во все инстанции, в т.ч.министру внутренних дел СССР (пожарные тогда входили в структуру МВД). В конце концов, дописался до того, что с его проблемой в Воронеж приехал разбираться замминистра (правда, не имея специального образования, своей цели Вячеслав так и не достиг). Дежурить с ним было одно удовольствие. Поражался его общительности. Как сейчас модно говорить, он был«заточен» на творчество. Если его не остановить, он мог говорить часами. На основе моих воспоминаний о селе Оськино, которое славилось изготовлением глиняных горшков, он написал рассказ «Потому и плачу».
Человек с «полосатым характером»
Даже сегодня, спустя столько лет, не могу с уверенностью и однозначно сказать, что его привлекало и тянуло ко мне. То ли благодарность за то, что поддержал в трудный период жизни после окончания литинститута, приняв на работу. То ли моя сопротивляемость жизненным обстоятельствам 90-х и способности выживать в условиях дикого капитализма, когда каждый день «мордой об асфальт». То ли умение находить в его рассказах то, что зовётся литературой. То ли рассчитывал на наше с ним сотрудничество в будущем по изданию его книг. А может быть, это было притяжение по наитию двух людей, воспитанных в одинаковых условиях, в чём-то одинаковых по психологическому складу, мироощущению и миропониманию. А в чём-то – диаметрально противоположных. Но противоположности, как известно, притягиваются. Не знаю, не знаю… Может быть, всего перечисленного по капельке, по чуть-чуть. Но что-то нас роднило и влекло друг к другу. С уверенностью могу сказать только одно: мне всегда с ним было интересно, мне нравилось его творчество. С самого начала нашего знакомства видел: Вячеслав человек неординарный, очень талантлив, и упорный в достижении своих целей.
Где-то в конце1994-го - начале 1995 года Вячеслав приехал ко мне задумчивый. После обмена формальностями он вдруг предложил мне стать директором «Подъёма». Я опешил: «Как это? Да кто ж меня назначит?» Он объяснил: «У журнала серьёзные финансовые проблемы, речь идёт о его выживании. Нужны срочные и неординарные меры. А ты, пройдя суровую школу бизнеса, можешь его спасти». На тот момент наше предприятие освободилось от учредительства газет «Авось» и «Берег», продав одну и передав вторую на баланс городским властям. Появилось немного свободного времени, а главное - средства.
Договорились встретиться с редколлегией «Подъёма» и обсудить вопрос. Но Вячеславу сказал, исходя из своего опыта, что будет вместе отвечать за обновление редакционной политики, которая должна соответствовать вызову времени. На встрече, продолжавшейся более часа, с мэтрами воронежской литературы, встретившими меня настороженно, рассказал о себе, о своих первых шагах по спасению журнала. И предупредил сразу, что без свежего художественного наполнения издание не выживет. На том и расстались. Прекрасно осознавал, что члены редколлегии на это не пойдут. Никто не захочет терять своё место на страницах журнала. Со своей стороны вкладывать деньги и не иметь возможности влиять на его содержание, от которого зависит читательский спрос, а значит, и доходы, – пустая трата времени и средств.
Спустя какое-то время Вячеслав сам возглавил «Подъём», правда, ненадолго. Старая гвардия не сдавалась. «Подъём» лихорадило: редколлегии хватало даже «ложки Дёгтева». Феерическое редакторство и опубликованный в газете «Коммуна» рассказ писателя «Наш сад», в котором он, не щадя авторитетов, негативно«прошёлся» по своим коллегам-писателям, привили к серьёзному скандалу. Дело чуть не дошло до дуэли и исключения Вячеслава из региональной писательской организации. А после публикаций в журнале в конце1995 – начале 1996 годов трех статей: Н. Наседкина «Минус Достоевского» (Ф.М. Достоевский и «еврейский вопрос»), Валерия Сердюченко «Солженицын: самовлюбленный мученик или раздраженный “отец нации”?» и Дмитрия Жукова «Восставший Пророк» - Вячеслава всё-таки сместили с поста главного редактора.
Хорошо помню встречу с ним на презентации его книги«Крест» в переполненном актовом зале Дома офицеров на втором этаже. Он рассказал о себе, своём творчестве, выслушал пожелания и критику своих почитателей и оппонентов. Бросились в глаза произошедшие в нём перемены. Вячеслав стал степеннее – говорил спокойно, с каким-то внутренним достоинством. Судя по одежде, было видно, что к нему наконец-то пришло благополучие. Но все равно « за скулой» у него ничего не задерживалось. На несправедливую или формальную критику отвечал резко и едко. Характер прорывался.
Об одном из своих героев, а по сути о себе, Дёгтев отозвался как о человеке с «полосатым характером». Если кратко сформулировать его личностные качества – они, на мой взгляд, как у большинства талантливых людей, сложны и противоречивы. И так же полосаты, как тельняшка, в которой Вячеслав иной раз любил щеголять. Его противоречия проявлялись резко и зримо. Он был свободен в выражении своих чувств и нетерпим к чужому мнению. Являлся горячим патриотом и ярым индивидуалистом одновременно. Прямолинейный, бескомпромиссный, взрывной до нелицеприятия и в то же время обескураживающе искренний – душа нараспашку. И по большому счёту справедлив! А еще – болезненно честолюбив, целеустремлён и по-казацки расчётлив(почти все книги сопровождались его фотографиями, перечислением литературных наград и званий). Энергичный и трудолюбивый(«кормился с пера»), он не прочь был посибаритствовать. Отличался впечатлительностью, памятливостью, но не мстительностью. Почитал веру предков, носил крестик, посещал Покровский собор, ставил свечи, часто вставлял в свои произведения молитвы, не будучи при этом глубоко верующим человеком, как и многие из нас, выросшие при «развитом социализме».
Но его поступки порой резко противоречили христианской морали. Сентиментальность и добросердечность улетучивались, когда что-то было не по его или мешало достижению поставленных им целей. Он становился жестким, а то и жестоким даже к своим учителям (рассказы«Наш сад», «Козлы», «Манифест нового поколения» и др.). Вячеслав был одинок и не всегда счастлив! Но внешне никогда этого не проявлял. Спасали любовь, творчество и постепенно - для него слишком медленно!- приходящие признание, слава, достаток.
Чем человек талантливее, многограннее, тем больше в его судьбе переплетаются противоречия времени. Все полярности В. Дёгтева, на мой взгляд, – следствие социальной неразберихи и несправедливости нашего времени. Они наложили отпечаток на мировоззрение писателя, его творчество. Данные природой острый ум, горячее сердце, как губка, впитывали мир, на всё откликались и всему сопереживали. Он не раз повторял: «Трудно на свете жить с совестью и почти невозможно с душой». Порой, мне казалось, его душа, ожесточась в борьбе с обстоятельствами, закрывалась от жизненных реалий защитно-спасительной коркой эпатажа. У Лермонтова есть удивительно точное описание подобного состояния: «Есть сумерки души, несчастья след, когда ни мрака в ней, ни света нет. Она сама собою стеснена, жизнь ненавистна ей …». Человеческое сердце отходчиво. Пережив временные трудности, Вячеслав возвращался к своим нравственным истокам, которые питали его творчество и без которых он не состоялся бы как писатель. Для него люди, приходящие в этот мир с чистой совестью и светлой душой, не должны, как бы тяжело ни складывалась их жизнь, ожесточаться, заглушать в себе любовь к ближнему, к своей малой родине и огромной России. До конца своих дней писатель Вячеслав Дёгтев оставался человеком с болеющей, испытывающей угрызения совести душой. Через всё свое творчество он пронёс непреложную и незыблемую для него истину: «Раз выпало родиться в России, надо бороться до конца. Верю в высшие силы, которые не дадут России пропасть. Жизнь должна быть попыткой преобразования мира вокруг себя в соответствии с убеждениями. Даже если мир живёт по другим законам и многие сочтут это чудачеством». Никто, даже самый умный и наблюдательный психолог не проникнет до дна в тайны человеческой души и его сознания, как это сделает сам мыслящий и старающийся разобраться в себе человек. Вячеслав всю свою жизнь познавал себя. Был откровенно честен и перед собой и перед миром, не заботясь, что о нём подумают или скажут. Особенно эту мысль подтверждает один из последних его рассказов «На льдине». В нём он не просто размышляет о своих взаимоотношениях с женщинами, а искренне бичует себя. «Да, парень, расшвырялся, разбросался ты среди любовей бесконечных, романов переплетающихся, бессмысленных и совсем неполезных мимолётных связей. А попросту- избаловался…» В другом рассказе «Стоящий и хохочущий среди идущего с неба дождя» Вячеслав, размышляя о своей жизни, признаётся: «Я стал жить для себя. Жить той обычной, полнокровной на мой тогдашний взгляд жизнью, которой жило большинство моих сверстников… Их души не мучили никакие угрызения совести…А что в этом зазорного, если это правда?…горькая правда. И что мне до того, если потомок осудит меня и брезгливо поморщится?» Кто-то, может быть, и упрекнет меня поговоркой: о мертвых или хорошо, или ничего. Но как не раз повторял Вячеслав на мои увещевания вести достойный образ жизни, и что скажут люди после смерти, он, смеясь, отвечал: мертвые сраму не имут. А главное, все, что пишу о нём сейчас, говорил ему открыто, в глаза. Мы всегда с ним были откровенно правдивы, нам нечего было делить, мы были независимы. Порой говорили друг другу достаточно резкие и нелицеприятные вещи, всё, о чем думали, что беспокоило. Словом, никогда не лукавили. И сегодня не изменяю ни себе, ни тем более ему. Память не предают.
Один из моих любимых дёгтевских рассказов - «Русская душа». Когда-то сам играл на семиструнной гитаре. Но оценить её великолепие смог только в дёгтевской передаче: « …напевная, минорная, воплощающая в себе более полно русскую душу, раздольную, противоречивую, непредсказуемую, которую бросает из холода в жар, из тоски в радость, из минора в мажор. Ведь русский жестокий романс – это минор в мажоре». Воспроизводя эти строки, вижу их автора, его улыбающееся лицо и, кажется, его русскую минорно-мажорную душу…
Хоронили Вячеслава на Коминтерновском кладбище, на одной из его главных аллей, рядом с заслуженными «воронежанинами», под звуки духового оркестра, троекратного залпа из автоматов и в присутствии многочисленных поклонников творчества. Когда наступил момент для прощального слова, произошла заминка. Желающих сразу не оказалось. И меня вдруг пронзила мысль: а, может быть, и верно, что Бог забирает людей, чтобы сохранить их души…
Пассионарный реализм
Общаясь с Вячеславом, всегда воспринимал его как неординарного, бурлящего неуёмной энергией человека. Желания добиться успеха, благополучия как можно скорее порой перехлёстывали в нём через край человеческой добропорядочности. Сказывались уличное воспитание, горячая, разгульная кровь, бурлившая в его жилах. Но возникающее иной раз к его поступкам чувство досады сразу же исчезало, когда читал его произведения.
В одном из своих интервью («Советская Россия», 16.05.2003 г., № 18.) В. Дёгтев утверждает, что настоящая литература — это «всегда воспевание Бога и солнца. Это ясные краски, чистая палитра, горний свет. Реализм с активной жизненной позицией, пассионарный реализм — "пассио-реализм".Потому будущее – за нашим позитивным реализмом, реализмом с активной жизненной позицией, где открытый и смелый взгляд на язвы нашей жизни, но где и "искры божественного света". Мы идем навстречу солнцу, навстречу свету. С открытым забралом!»
Размышляя о творчестве В. Дёгтева, не раз ловил себя на мысли, что без души, которая является кристаллической решеткой настоящего художника, без сопереживания происходящему и поиска истины настоящее творчество не возможно. Её «горний свет» отражается в произведениях талантливых писателей, как свет отражается в драгоценных камнях. Изумруд - травяно-зелёный, рубин – огненно-красный, сапфир – насыщенно-синий, топаз - солнечно-жёлтый. А бриллиант, как ни один другой, переливается всеми цветами радуги, отражает всю гамму светового спектра. Так и в творчестве великих писателей жизнь, пропущенная через душу, переливается всеми цветами радуги.
На мой взгляд, ранние произведения Вячеслава Дёгтева излучают нежно изумрудный цвет. Более поздние – окрашены рубиновыми тонами. В лучших его произведениях эти два цвета, сливаясь, рождали что-то удивительно своеобразное и необъяснимое…
В своей зарисовке «Куприн» (с которым В. Дёгтева сравнивали сначала «чисто внешне, теперь по манере письма») рассуждения Вячеслава о жизни и творчестве этого писателя с полным правом можно отнести и к нему самому. «Это была личность очень смелая, очень честная перед собой и миром и в то же время очень ранимая, тонко чувствующая… Ведь главное качество настоящего таланта – разносторонность и отсутствие скуки… Куда только не уносила его фантазия! Его интересовал весь мир. Он тонкий наблюдатель, он поэт…Куприн прожил большую, сложную, противоречивую, не всегда праведную, но честную и по большому счёту прекрасную жизнь… Для меня он и сейчас стоит в одном ряду таких разных, но по-прежнему великих писателей, как Гоголь, Марк Твен, Джек Лондон, О*Генри, Шолохов и Стивенсон. Это писатели, которые воспевают мужество, смелость, честность, стиль которых отличает виртуозная игра, мускулистость сюжета и наличие простых, оттого и вечных истин… Куприн до щепетильности точен в своих писаниях, как и подобает всякому великому творцу».
Наследие за тридцать творческих лет талантливого русского писателя Вячеслава Дёгтева невелико. В подаренных мне лично автором тринадцати книгах – их совместный тираж не более 80 тысяч экземпляров – насчитал 120 рассказов и две повести. К сожалению, он так и не донёс мне свои первые две книжки, выпущенные в 1990 году– роман «Стар и млад» и сборник рассказов«Тесные врата». Всего в 13-ти книгах напечатано 271 произведение. Некоторые только по одному разу, другие повторялись многократно, переходя из сборника в сборник. Так, например, эссе «Аустерлиц»,рассказ «Псы войны», впервые опубликованные в 1996 году в книге «Копьё летящее», в дальнейшем были перепечатаны ещё 8 раз. Рассказы «Крест» (1993), «Крестный отец»(1996) напечатаны по 7 раз. По 6 раз повторялись рассказы «Бой Еруслана Владленовича с тугариным поганым», «Коцаный», «Русская душа». По 5 -«Камикадзе», «Приговорённый», «Харизма»,«Ответ», опубликованные впервые в 1999 году. Остальные по количеству публикаций шли по убывающей. По этой статистике можно судить об оценке своих произведений самим писателем.
Абсолютно не претендуя на академический анализ произведений В. Дёгтева, постараюсь, как бы по диагонали показать их особенности, как изменяющаяся во времени личность автора, его мировоззрение, психология отражались в героях, с которыми он органично и неразрывно связан. Но это вовсе не означает, что автор во всех своих произведениях тождественен своим героям. Да, они были для него то идеалом, то исчадием ада, но никогда он от них не абстрагировался. Через понимание его героев, как и понимание жизни самого автора, можно увидеть, насколько типично и объективно в его произведениях отразилось наше время. Время болезненного социального перелома и изменения нравственного сознания личности. Рассказ-судьба, рассказ-исповедь, рассказ-событие, рассказ-идея, по мнению Вячеслава, должны разбередить душу читателя. Дёгтевские герои, как и он сам, были свободны в своём выборе цели, суждении, поступке. Они просвечены искренним чувством любви к жизни, сильным умом и железной волей автора.
Горний свет
Все произведения В. Дёгтева условно можно разделить на два больших пласта. И не столько по отображаемому времени (в рассказах могло быть и несколько временных исторических периодов), тематике, сколько по изображаемым им героям и его отношениям к ним. Первый из них, продолжавшийся без малого двадцать лет, завершается выходом в 1993 году в свет книги «Викинг». Раздел «Тепло давних лет» - это одухотворённые, чистые по тональности воспоминания о детстве и юности писателя. Черпая их из своей удивительно острой памяти и чуткой души, как из незамутненного ещё жизнью родника, Вячеслав рисует своих героев, остро чувствующих и любящих природу, с которой они органично слиты. Они удивлённо-радостно смотрят на мир, воспринимая его краски, звуки, запахи, осязая всем своим существом: «Розовато-сизая дымка уплывает, нехотя отрываясь от согревающей земли. Терпко пахнет цветущим табаком, парным навозом; с пруда, где гулко плещется рыба, тянет влажным илом, глиной, луговыми, горькими травами; из заглохшего, сырого после ночи сада наносит вишнёвым, раскисшим от росы клеем». Герой и автор не разделимы; их переживания, чувства выписаны рельефно, зримо, их нельзя перепутать с героями других русских «детств»… Хотя стиль, душевность, острота памяти, наблюдательность, описание природы сродни не только астафьевскому «Последнему поклону»…
Второй раздел книги «Утоли моя печали» - светлые и вместе с тем окрашенные неподдельной грустью переживания влюбленного героя: «Я никого не смогу полюбить, не причиняя ему боли».
В разделе «Жертва вечерняя» - рассказы-размышления о творческом кредо писателя: «Удивляюсь, как у вас ловко так получается: и совесть чиста, и жизнь добропорядочна, и собой довольны, и даже с Богом у вас ладушки… Но только помни: с таким состоянием души никогда ничего стоящего не создашь. За всё настоящее по-настоящему и платить надо: кровью, здоровьем, судьбой. Даже не платить – жертвовать…»
В последнем разделе этой по сути первой солидной книги В. Дёгтева собраны повествования о человеческих судьбах. Автор обращается к сюжетам, уже не связанным непосредственно с личными воспоминаниями. Рассказы «Крест»,«Когда зацветёт вишня» изображают не близких автору героев, а выражают его идеи, философское осмысление жизни:«Мужчина должен завоёвывать жизненное пространство. И постоянно доказывать своё право на него. Считаются только с силой – в любом её проявлении. А гибнут из-за потери сопротивляемости. Праздность и роскошь– они как плющ, который обвивает гранитные колонны и разрушает их…»
Высшим достижением, как бы подводящим итоги первого периода, на мой взгляд, является небольшое по объёму (всего-то пять страничек) и свободное по композиции произведение Вячеслава Дёгтева «Аустерлиц», впервые опубликованное во втором объёмном сборнике его рассказов «Копьё летящее»(1996).«Чужую боль невозможно понять, не испытав боль самому – давно известно; так же, как трудно осмыслить большое и важное, не отстраняясь от него. Впервые русским я почувствовал себя лишь на чужбине…», так начинается это эссе. Для меня оно как «песнь песней», проникающая в каждую клетку души. Слова лаконично спрессованы, а мысли и чувства парят, будто птицы в бездонном небе. Здесь нет сюжета и героя– победителя с призывом «Победа любой ценой!», как в других его более поздних патриотических рассказах. Но с какой пронзительностью, простыми словами-образами плывущих по небу облаков признаётся автор в чистой, возвышенной любви к своей малой родине и России, которая ещё явится «очам мира – во всем величии своём и красе…». Именно такие произведения рождают в человеке чувства сопричастности к своей исконной земле и неразрывности со своим великим народом. Именно такие произведения и воспитывают настоящих патриотов! Недаром он вносит это эссе в каждый последующий сборник своих рассказов и не просто где-то там, в середине, а заключая его именно этим произведением. Автор знал ему цену и любил его.
Обнаженная дёгтевская душа, захлёстнутая стихией нашего времени, рождала проникновенное чувство, будоражила мысль. И пусть не всегда чувства и мысли автора находили живой отклик у тех, кто успел загрубеть сердцем, у кого замылился взгляд на происходящее. Но духовный резонанс, рождённый творчеством В. Дёгтева, будил, будто колокол своим серебряным звоном, наши души, не оставляя нас безучастными к происходящему…
Русский Джек Лондон
Второй период в творчестве В. Дёгтева можно условно назвать беллетристикой, нисколько не принижая значение этого слова. И в этом периоде им созданы талантливые рассказы. Они разные по тематике, сюжетному напряжению. Но в них уже рисуются не столько душевные переживания героя, сколько спрессованные события в лихо закрученной фабуле. Автор «заточен» на реализацию своей идеи. Думаю, что к этому его толкали обиды на происходящую в стране несправедливость, разрушение идеалов, поругание веры предков, бездуховность. Конечно, и позже будут появляться рассказы-воспоминания из пережитого лично автором. Но в своей основной массе в этот период из-под его пера будут выходить рассказы, отмеченные больше авторским сочинительством. Реалии жизни трансформировались в рассказ-идею. Они уже не звучат так исповедально, как в «Викинге».
В творчестве любого писателя далеко не всё художественно равноценно и равнозначно. Сравнивая «Аустерлиц» с «Одой победителю», написанные примерно в одно и то же время и собранные под одной обложкой книги «Копьё летящее», замечаешь, что авторские переживания в этих произведениях одни и те же – боль за Россию. А выражены они прямо противоположными средствами. В первом случае это – щемящее чувство любви, воспоминания, пропущенные с болью и скорбью через сердце автора. Они мягко «прикасаются» к душе и наполняют её чем-то светлым, вселяют любовь, веру и надежду на лучшее. Во-втором – через едкий сарказм и негатив выражено авторское отношение к «триумфатору», «чёрному гению разрушения», победившему свой русский народ. Герой выбирает смерть как месть за поруганные идеалы. Но ярый призыв к мести, к насилию, самосуд, а по сути, терроризм (сколько бы еще погибло при взрыве невинных людей!) – это не тот посыл, который должен вести за собой читателя. Изображенная талантливо идея оскорблённых и обреченных тем более не имеет право на распространение. Думаю, что автор понимал это: «Прости, что поступаю нецивилизованно, неинтеллигентно…», - эти слова отражают безысходность и не оставляет читателю надежды на лучшее. Недаром данная «песнь» была включена писателем еще только раз в другой сборник.
Начиная с «Копья летящего», рассказы В. Дёгтева наполняют герои другого плана: жесткие, прагматичные, как само время, в которое они создавались. Герои на поле брани… С исключительными физическими, психологическими, профессиональными данными, счастливые или несчастные в своём одиночестве, жертвующие собой или побеждающие ради идеи. Из произведений уходят лирические воспоминания прошлых лет, их вытесняют текущие социальные проблемы. На первый план выходит рассказ-идея через изображение неординарного человека. Рассказы «Крест», «Крестный отец», «Бой Еруслана…», «Коцаный», «7,62» и др. постоянно переходят из одного сборника в другой. От изображаемой в них жесткой правды ругаться хочется («Псы войны», «Наш сад», «Козлы» и др.). И именно потому, что это - правда. И потому, что талантливо выраженная идея имеет ложный посыл, который становится навязчивым смыслом жизни для автора.
Даже в жесткой борьбе за место под солнцем так зло и бессердечно интеллигентный человек поступать не должен! Недопустимо в спорах переходить на личность, оскорблять человека, тем более – даже мысленно! - лишать его жизни, как бы он ни был не прав…
Об этом неоднократно разговаривали с Вячеславом, на этой почве не раз с ним спорили. И всё же, всё же…
«Человек человеку волк» - эпиграф к рассказу «Гладиатор» как нельзя лучше порой характеризует суть мировоззрения писателя в последнее десятилетие его творчества. Меняется интонация, художественное оформление его рассказов. Мазки повествования становятся крупными, без тщательной прорисовки. Больше работает голова, чем душа. Но как бы там ни было, талант, он и есть талант Его видно всегда, в каком бы направлении он ни двигался. И тем опаснее неверно сформулированные, но художественно оформленные идеи. Но таких рассказов немного, и не они определяют творческое кредо писателя.
В. Дёгтеву льстило определение, данное кем-то из критиков, - «русский Джек Лондон». Он постоянно вставлял его в предисловия к своим книгам. Пружинистый сюжет, необычность ситуаций, исключительность героев, свободных духом и твердых верой в справедливость своих идеалов и непоколебимых в борьбе за них.
В. Дёгтев, как и Д.Лондон, давал возможность человеку проверить себя в борьбе за жизнь. Характеристику, данную М. Горьким Д.Лондону, можно отнести и к В. Дёгтеву: «…писатель, который хорошо видел, глубоко чувствовал творческую силу воли и умел изображать волевых людей». Русская душа В. Дёгтева, как и его героев, не терпела фальши. Как камертон совестливости и душевности, он своими произведениями давал окружающим настройку: как жить в наше непростое, бурное, без нравственных ориентиров время. Практически всеми своими произведениями второго этапа он, как гладиатор, выходя на арену, может статься в последний раз, неустанно повторял: биться за свою жизнь, близких, свою любовь, Родину, убеждения из последних сил, до конца! «Хватит ныть – пора создавать идеологию победы, пора вылезать из окопов, ибо побеждает только наступающий!»
Несколько слов об авторском языке. Язык писателя – это не просто средство художественного мышления. Это и форма, определяющая содержание. В первом периоде творчества В. Дёгтева – он классический. Предложения соответствуют синтаксическим нормам и правилам. Во втором – при сжатости сюжета – предложения, как правило, сложны и длинны, порой по одному в целом абзаце. А в степняцкой песне - «Крылышкуя золотописьмом» и наскальной фреске «Благорастворение воздухов» - всего по одному, без начала и окончания, на пяти страницах каждое.
Оценят по достоинству
Герои, темы, идеи, способы изображения, язык в произведениях В. Дёгтева и его честная авторская позиция так органично сплетены друг с другом, что сразу же видна их жизнеспособность, талантливость, разносторонность. Изображения буквально осязаемы и достигают высокого поэтического звучания. Для писателя главным критерием произведения была изображаемая в них правда жизни. Какой бы горькой она ни была и как бы ни хотелось от такой безжалостной правды возмущаться: «Я всегда писал, что думал. Говорил то, во что верил…» И чем типичнее, художественнее она изображается в произведениях, тем выше их ценность и непреходящее значение.
Правда, совесть, душа, дух народа, Родина… Слова-истоки, ключевые слова в творчестве В. Дёгтева. Своими произведениями он продолжил лучшие традиции русских классиков ХХ века – А. Куприна, Л.Андреева, Ю. Казакова, В. Астафьева, В.Шукшина - как по тематике, идеям, живописанию, так и по глубине, точности, тщательности в изложении описываемых событий, в оттенках психологических переживаний героев, их поведения и чувств, сюжетной нестандартности и драматичности … «Мы гибнем! На помощь великие тени России!», - восклицал перед революцией в начале прошлого столетия Леонид Андреев, выразитель дум и чаяний русского человека в переломный момент истории. Вячеслав Дёгтев спустя сто лет не просто вторил ему, обеспокоенный за судьбу России, но и показывал на примере своих героев, что нужно делать, как найти выход из складывающейся ситуации. Он хотел как можно больше вовлечь людей в борьбу за отстаивание справедливости, за сохранение нашей Родины.
В двух последних своих прижизненных сборниках «Крест» (2003): и «Карамболь» (2004) В. Дёгтев вернулся к публикациям своих первых рассказов: «Тепло давних лет», «Человек (заменён на Митрофан в 2003) фультикультяпистый», «Холодной зимней ночью», «Не оставляй меня, надежда», «Недогоревшая свеча» и др., напечатанных ещё в сборнике «Викинг» в 1993 года. Думаю, что у автора начался третий этап - переосмысление своей жизни и своего творчества. На это же наводят мысли при прочтении впервые напечатанных в «Карамболе» грустных рассказов-исповедей: «На льдине», «Стоящий и хохочущий среди идущего с неба дождя», «Забытая песня» и др. В них автор пронзительно откровенно осмысливает свою жизнь и искренне раскаивается: «...всё, решительно всё в жизни тщета. Всё, кроме самой жизни»; «…я сломал судьбы себе и нескольким близким мне людям, у меня множество врагов, у меня несколько детей - сироты при живом отце, и их матери мучаются даже больше, чем я»; «И сейчас, пожалуй, в твердости и бездушии превзошёл даже тех, от кого страдал в своё время, страдал от чёрствости, прямолинейности и грубости… Боже, какой сволочью ты, в конце концов, сделался!»; «…душа пуста. Аж гулко внутри. Лёд внутри и холод…».
Чем ближе прошлое, тем оно объёмнее, и в нём труднее разглядеть главное, непреходящее в нашей истории. В небольшой статье сложно показать человеческую сущность и детально проанализировать творчество писателя. Сегодня о В. Дёгтеве написано немного. Но интерес к нему с каждым годом растёт. Защищаются кандидатские диссертации, книги переводятся на иностранные языки.
Уверен: время, как ветер, просеет, унесёт всё мелкое, незначительное, оставив жизнеспособное и жизнеутверждающее для новых поколений, а не только «траву на могиле». И наши потомки по достоинству оценят Вячеслава Дёгтева как талантливого русского писателя, творчеством которого будут гордиться. Его книги – летопись человеческой души нашего времени – издадут с хорошими предисловиями профессиональных литературоведов, где всё будет разложено по полочкам, оценено по достоинству, определено место в историческом литературном потоке. Не сомневаюсь, они будут стоять не только в книжных шкафах или храниться в интернетовских файлах рядом с классиками, но и востребованы читателями.
***
Дёгтев Вячеслав Иванович [10.8.1959, хутор Карасилов(Новая жизнь) Репьевского р-на Воронежской обл.— 16.4.2005, Воронеж] — прозаик. Родился в семье сельского кузнеца. Род Дёгтевых происходит из однодворцев, которые еще в XIX в. называли себя «талагаями». Прямой предок Дёгтева, «сын боярский», упоминается в связи с выходом его из крепости Коротояк на свободные земли в документах XVII в. В то время предков Дёгтева называли «белгородскими татарами» и исповедовали они иудаизм. Сам Дёгтев предполагал, что это были осколки хазарского каганата(Автобиография. Отдел новейшей литературы ИРЛИ). Детство прошло на хуторе Карасилов, юность — в с. Юневка Хохольского района. Первые учителя и наставники — воронежские писатели И.Чемеков и И.Сидельников. Дёгтев увлекался ловлей рыбы в Дону, охотой, чтением. В 1976 окончил Гремяченскую среднюю школу, в 1979 — Вяземский УАЦ ДОСААФ по профилю летчика истребительной авиации, в 1991 — Литературный институт им. А.М.Горького. Член СП с 1991.
С 1988 по 1998работал в журнале «Подъем», в т.ч. главным редактором. С 1997 являлся членом редколлегии газеты «Литературная Россия»; издавал в интернете электронный международный русскоязычный журнал«Мир по-русски». Дёгтев — один из основателей писательской Артели «ЛитРос»(2000), принимал участие в создании Центра Национальной Славы России (2001).Дёгтев точно указывает дату начала писательства — 7 ноября 1974, тогда юноше было 15 лет. Первые публикации — в летних номерах за 1975 районной газеты Хохольского района Воронежской области «За коммунистический труд».
За тридцать творческих лет В. Дёгтевым написано170 произведений. При жизни было издано тринадцать книг. Некоторые рассказы включены в школьные учебники. Лауреат премии им. В.Кубанева (1990), им. В.Королёва(1997), международной премии им. А.Платонова «Умное сердце» (1999), премии им. Александра Невского «России верные сыны» (2000). Победитель конкурсов рассказов, проводимых «Литературной Россией» в1995 и 2000 гг. («Кинжал» и «Железные зубы»).
Произведения Дёгтева переведены на чешский, итальянский, китайский, немецкий, английский и французский языки. По творчеству Дёгтева защищено несколько научных работ в России, а также в Италии*.
*Русская литература XX века. Прозаики, поэты, драматурги. Биобиблиографический словарь.
